Музейное закулисье

ЧИТАЕМ ВСЛУХ

В нашем музее состоялось чтение романа в стихах Б.Л.Пастернака «Спекторский». Все желающие могли прийти в музей и прочесть несколько отрывков. Это был невероятно приятный опыт, который позволил по-новому осмыслить знакомый текст, поделиться чем-то очень личным. Удачный эксперимент переродился в новый проект музея «Читаем вслух». Эта беседа о том, что мы чувствовали, когда читали вместе.
В беседе участвовали: заведующая Домом-музеем Б.Л.Пастернака Ирина Ерисанова, научный сотрудник музея Любовь Петрунина, режиссер, переводчик Виталий Поплавский, художник Мария Кулагина, поэт, переводчик Ирина Чернова,сотрудник музея МХТ Ксения Яснова, актриса Ирина Корнейчук.

Ирина Ерисанова: Что-то подобное время от времени обязательно надо делать. Как вам кажется?

Виталий Поплавский: У меня два контекста по этому поводу. Первый: я как режиссер представляю себе, как артист выходит с этим произведением на современную публику. Это будет гарантированный провал. Люди просто не поймут ничего. Публику надо очень долго готовить, чтобы ей вот это прочитать. Второй контекст: ведь это произведение Б.Л.Пастернака, которое очень четко показывает, каким бы он мог пойти путем как поэт, если бы в России была другая история, то есть если бы ему не надо было становиться советским поэтом. Он бы писал так. Я имею в виду стилистику. Все, что он написал уже после этого по стилистике отличалось радикально. То есть это последнее произведение, которое еще не страдает «неслыханной простотой». Принципиально не страдает.

ИЕ: И в тоже время поразительно, но мне этот текст кажется невероятно прозрачным.

ВП: Да, он прозрачен, если правильно считывать контекст.А с определенного момента он перестает считываться советской аудиторией в принципе. Уже после «Спекторского» Б.Л.Пастернак начинает писать в том числе и для советских людей.
Ксения Яснова: Он писал не для кого-то. Он писал для себя.

ВП: Но та стилистика, в которой он писал раньше, имела свою аудиторию. Дело не только в сложности языка, а в изображении.

ИЕ: В деталях времени.

ВП: Те ассоциации, которые волнуют поэта, интересны достаточно узкому кругу людей.

КЯ: Это можно сделать интересным и широкому кругу людей. Для этого есть технологии.

ИЕ: Вообще, «Спекторский» - это очень личная история, в какой-тостепени откровение. Я даже не знаю, где бы еще он так про это писал. Это как раз и трогает, потому что ты видишь абсолютно не защищенного человека. Человека, который готов рассказать свою историю без пропусков.
Но все же надо уточнить, что нам хотелось именно совместного чтения, чтобы ничего не пропустить. Понятно, что когда мы читаем про себя, первый наш улов – это наш собственный опыт. Потом мы вычитываем и ловим историю – она здесь есть и она очевидна. Я бы даже сказала, что,вообще-то, она не одна.

Любовь Петрунина: Мне кажется, что сложность этого текста и образного ряда связана с тем, что он относится к раннему периоду творчества. Здесь все еще свежо влияние философии. Позже язык станет прозрачнее, а философская глубина останется. А в этом тексте вся многослойность восприятия мира видна наиболее явственно.

ИЕ: Здесь еще пока лишь поиск простоты. И к абсолютной простоте он так и не пришел. К той, о которой грезил. Да, он стал более понимаем.

ВП: Мне кажется он просто снизошел, там где захотел.

ИЕ: В некоторых случаях он все-таки оставался в зоне «правильного высокомерия». Он сохранил эту свою способность «выборматывать». Это поразительно у него получается. Действительно, можно долго рассматривать швы.
А что касается философии, то мне как читателю кажется, что самое главное здесь – это искренне рассказанная история. А уже потом из нее возникают смыслы. Понятно, что она транслируется нам через такой сложный организм, такую сложную личность как Пастернак.

КЯ: Но посмотрите, как он город описывает, какие там метафоры замечательные.

ИЕ: Он был городским человеком всегда, урбанистом. Сколько бы мы ни говорили про эти переделкинские красоты, а все-таки через них просвечивает какой-то иногда ненавистный, а иногда возлюбленный город.
А чем для наших молодых участников стал этот опыт совместного чтения?

Ирина Чернова: Коллективное чтение, и правда, раскрыло эту поэму. Если бы кто-то один читал,а все мы были слушателями, то в какие-то моменты нить бы утрачивалась. А наш формат заставляет прислушиваться к каждому выступающему и самому становиться частью этой поэмы.
Сейчас особенно популярны такие театральные жанры, которые вообще не делят зал на актеров и зрителей. Публика вовлекается в действие, что помогает лучше его прочувствовать, лучше его понять. Думаю, что в нашем случае получилось тоже самое. Ты не просто сидишь, слушаешь и пытаешься это понять, но и сам в это вживаешься.

ИЕ: И это получается, правда? Вот что поразительно. Я не была уверена, что получится.

ИЧ: Это получается.

Мария Кулагина: Я совершенно согласна, мне очень понравилось. Каждый через себя воспринимает совершенно по-другому. Очень здорово, что у каждого получается своя версия.Это позволяет узнать что-то о том, кто читает, независимо от заданного текста. Мне было очень интересно.

Ирина Корнейчук: Я с этим текстом встретилась впервые, но во мне так срезонировали некоторые моменты, что я захотела прийти домой и прочитать.

ИЕ: Это самое главное.

ИК: Для меня это важно. Один отрывок я сразу захотела выучить. Самым тяжелым было передать мысль, стоящую за этими сложными оборотами, чтобы не потерять целостность. Ни один нюанс нельзя пропустить, это очень большая ответственность, не хочется это сделать неправильно.

ИЕ: Хочу сказать, что все очень честно работали. У всех, конечно, есть какое-то представление о том, как это надо делать. Я, честно, не пропустила ничего в тексте, который читала. Я все видела и ощущала. И мне показалось, что все свой читаемый фрагмент действительно освоили.
Наша задача была не доверять только своим глазам, которые что-то в любом случае пропускают, или чему-то навязанному. Хороший актер, например, способен навязать свое прочтение, и ты потом довольно долго живешь с этим и удивляешься, когда открываешь книгу.
А мы все разные, мы не знали, как это надо делать.

ВП: Я который раз убеждаюсь, что применительно к поэзии и драматургии проверка на звучание имеет колоссальное значение. И стихи, и драматические тексты должны звучать. Это прибавляет им так много. На меня лично всегда очень сильно воздействует звучащее поэтическое слово, даже если я не согласен с прочтением. И даже если сейчас это не очень модно, мне кажется, что со временем к поэтическому слову должно вернуться это привычное в социальном масштабе существование в звучащем виде. Мне кажется это самым главным. Когда произведение звучит, оно возникает в совершенно новом качестве, оно рождается.

ИЕ: Что ж, давайте делать это чаще!

Вернуться к списку материалов